Почти вся жизнь - Страница 112

112

Валя печально взглянула на свое окно и увидела, что в комнате горит свет. Значит, Лена уже вернулась домой? Валя взглянула еще раз, увидела, как дрогнула занавеска… Из окна выглянул Борис.

2

Прошел уже час после встречи Бориса и Вали, но они ни о чем не спрашивали друг друга, и Валя не понимала, как случилось, что Борис здесь, и чувствовала только радость. И еще она не могла понять, как это всего только час назад ее волновало и печалило все то, что было вне ее любви.

В первом часу ночи вернулась с дежурства Лена, и только тогда Борис стал рассказывать, почему он здесь. Это не отпуск и не выигрыш в лотерею. Он приехал сюда работать. Вместе с ним приехали его ассистент и администратор. Они остановились в гостинице, а Борис побежал сюда, и, откровенно говоря, ему показалось, что от гостиницы до Вали еще день пути. А здесь всего-то пять минут ходу. Дело, по которому он здесь, довольно обычное. Надо снять короткометражный фильм о строительстве. Должен был ехать другой оператор, но когда Борис узнал, что намечена для съемки именно эта стройка, он бросился к директору студии и пал к его ногам: молодая жена — и вечность с ней не виделся! Ну, один-то раз в вечность даже директор студии обязан проявить чуткость!

Валя как сквозь сон слышала, что Лена «категорически против гостиницы» и что «Борис будет жить здесь, а она поживет у Симы… вы еще не знаете нашу Симочку… это чудесная девушка, радиотехник, красавица, каких мало…»

— И никаких «но». А сейчас только один вопрос: чем вас кормить?

— Да это какое-то самопожертвование! — засмеялся Борис.

— У нас есть тушеная морковка, творог и котлеты, все это надо съесть. Как же так! — волновалась Лена.

— Он съест, Леночка, ты не беспокойся, — сказала Валя, глядя на Бориса и словно говоря: «Вы же видите, он совсем ручной».

— Ну, как в Ленинграде? — спросила Лена.

— Как всегда в это время: пылища, скучища… Впрочем, я ведь очень мало бываю в городе. На три дня приеду, успею соскучиться и снова на волю… — Борис улыбнулся, и Валя подумала: «Вот за эту улыбку я его полюбила».

— Как бы я хотела хоть на минутку очутиться в Ленинграде, — сказала Лена.

— В самом деле? — спросил Борис, чуть заметным движением поправив свои рыжеватые волосы.

«Мне всегда нравилось вот это его движение», — подумала Валя и сказала:

— Да… Я бы тоже хотела хоть на минутку в Ленинград.

Она вдруг ясно увидела себя в Ленинграде. Она идут вместе с Борисом по Невскому, и все обращают на них внимание, — у Бориса такое тонкое, изящное лицо, а она, наверное, только что с Юга — так загорела…

— Кажется бы, в первый вечер забрала маму и пошла в Мариинку, — сказала Лена.

— На «Аиду»?

— А что? Новая постановка? Вы видели?

— Я? По правде сказать, у меня идиосинкразия к опере. В Мариинку я ходил только в то время, когда ухаживал за Валей. Ходил аккуратно, добросовестно, а в антрактах мы ели кремовый торт и Валя читала мне вслух либретто: «Сцена вторая. Дача Лариных. В то время как хозяйка варит варенье, Онегин гуляет с Татьяной». — И Борис знакомым движением протянул Вале левую руку.

— Ну, я пошла, — сказала Лена. — Нет, вы меня не уговаривайте. Выйду замуж и потребую от вас такого же самопожертвования…

— Мы ничем не рискуем, — весело заметил Борис, когда Лена ушла.

— Почему ты так думаешь?

— Лет двадцать назад на этот вопрос ответили бы вежливо: она не фотогенична.

— Ничего ты не понимаешь, Борис… Лена — очень хорошая девушка…

— Не спорю, не спорю. Знаешь две просьбы к господу богу? Первая: господи, сделай так, чтобы я была красивой! Вторая: господи, теперь сделай так, чтобы моя подруга была дурнушкой! Обе твои просьбы господь бог уважил. Третью выполнил я.

— Разве я о чем-нибудь просила тебя?

— Меня? Нет, конечно… Я же говорю — господа бога. Просто я подслушал и исполнил.

— Не понимаю!

— «Господи, сделай так, чтобы я очутилась в Ленинграде». Было?

— Бориска?!

Борис встал, шутливо поднял обе руки вверх и пробормотал, подражая шаманским заклинаниям:

— Иматра, Борнео, Кивач, Енисей, Гатчина… Через месяц гражданка Рожкова будет жить и работать в Ленинграде со своим обожаемым супругом. Валюшка, милая, это же правда… — Он вдруг переменился, исчезла улыбка, голос стал строже, глаза потемнели. — Забираю тебя отсюда…

Он заметил впечатление, которое произвели эти слова, и кивнул головой.

Энергия, свойственная его лицу, была выражена теперь особенно отчетливо. Линии рта стали жесткими. Он словно заново переживал это время, когда боролся за их совместную жизнь. Он так и сказал — «боролся».

Борис называл учреждения, с которыми ему пришлось иметь дело, куда он приходил и звонил по телефону, иногда по нескольку раз в день, писал заявления, просил, уговаривал, требовал. Когда они поженились, он еще не понимал так, как он это понимает сейчас, что жить надо вместе.

— Да? Так? — спрашивал он Валю. — Ты это тоже поняла? Ну, конечно же, ты ничего не могла сделать. Я сделал все сам…

По его тону Валя поняла, что он гордится собой и ждет того же от Вали.

— Тем более что, как я понимаю, у тебя здесь не очень-то получается…

— Крупенин… — начала Валя.

— Да, да, да, — нетерпеливо перебил ее Борис. — Я то же самое говорю. О прошлом не жалей. Все-таки опыт, приобретенный на такой стройке…

112